Борзые и Борзятники Одессы
"Собаки охотничьи... Борзые и гончие" Л.П.Сабанеев
Русские
борзые (ч. 3)
XIII выставка отличалась многочисленностью борзых (107) и количеством новых молодых экспонентов. Из прежних Н. А. Болдаревым приведено было 7 собак, большею частию от протасьевских и полупротасьевских кобелей и ермоловских сук. Из них три, в том числе Алмаз, уже были на прежних выставках; из молодых же лучшею оказалась Карп, дочь Карая II и Кары Ермолова. Последний прислал 5 собак по первой осени; из них 3 однопометника Кары Болдарева получили порознь малые серебряные и большую серебряную медаль за свору; самому же заводчику за правильное ведение породы был выдан ценный приз (в первый раз). Все эти собаки по красоте форм уступали прежним кровным ермоловским и мачевариановскими, выигрывая лишь в росте и полевых качествах (?). Прежний тип этих собак более всего сохранили отличные суки П. Н. Коротнева Радость и Юла от ермоловского Сердечного и Наглы владельца (от ермоловского Козыря). Очень удачным продуктом скрещивания обновленных кареевских собак с мачевариановскими явилась сука Занози (мал. сер. мед.) А. Ф. Васильева от Подара кн. Д. Б. Голицына и Летки Филатова. Собственно мачевариановский тип на выставке сохранен был только П. Ф. Филатовым, замечательно красивый кобель которого Соболь был лучшим кобелем и вполне заслуживал присужденную ему награду (б. сер. мед.). Прочие собаки, за исключением Грубияна А. В. Шумовского (от борзых Н. В. Мажарова), сохранившего тип гейеровских, имели еще более сложное происхождение и заключали в себе кровь протасьевских, ермоловских, жихаревских собак и вальцовской Подруги. Большая часть собак, выставленных Н. И. Сорохтиным, - от Варвара своих собак (4-я очер. выст.) и сук Вальцова и Шумовского; лучшим был, однако, Зверь от Хватая М. В. Столыпина (мачевариановского?) и Зацепы Шумовского. Борзые (6) Г. О. Немировского от собак Мачеварианова, Гагарина и Вальцова не представляли ничего замечательного. Из 8 борзых И. В. Иваненкова от собак Вальцова и Болдарева лучшею была очень рослая, но чистопсовая по псовине Милка (б. сер. мед.). Из 12 собак К. В. Шиловского, происходивших от мешаных жихаревских, протасьевских и вальцовских, достойна внимания Победа (бол. сер. мед.). Лучшею из озеровских была бурматная Голубка (бол. сер. мед.) от Даньяри и Сайги Вальцова, затем отец ее - черный Даньяр (от Ариба, сына Удава и Злодейки кн. Гагарина, и Лезгинки Вальцова). Аналогичное происхождение имели и борзые (3) А. И. Храповицкого, т. е. также от собак Вальцова. Из них чубарый Мирс, молодой кобель по 1-й осени, получил бол. сер. медаль. Как видно, на этой выставке преобладало потомство вальцовских и болдаревских собак, о происхождении которых говорилось выше.
На XIV выставке выдавались и преобладали мешаные ермоловские. Из них лучшею была Серна Н. П. Ермолова от его Сердечного (см. выше) и коротневской Наглы (дочери ермоловского Козыря) - замечательно ладная сука с отличною головой и совершенно правильным закладом ушей, но очень сиротливая. Она получила большую серебряную медаль и была куплена за очень дорогую цену молодым охотником И. Т. Долинским. П. Н. Коротнев выставил Крылата (от Дорогого Болдарева и своей Наглы), грубого и несколько горбатого кобеля, впрочем, лучшего на выставке (бол. серебр. медаль) и купленного в Англию для Уэльслея за 400 р. с. Очень хороша была также Ведьма кн. Д. Б. Голицына (б. сер. мед.) от Щеголя Ермолова и Змейки кн. Д. Б. Голицына, Утеха Н. А. Болдарева (от Карая 11 и ермоловской Кары), не подвергавшаяся экспертизе, затем Раскида И. П. Соколова (от Атамана Болдарева и Подруги 11 Вальцова). Шиловский выставил 10 собак, родственных болдаревским и вальцовским и большею частью уже известных. Борзые Инсарского происходили от гагаринских собак; близкое с ними происхождение имели столыпинская Наградка (м. сер. мед.) и большая часть борзых Г. О. Немировского. Наконец, И. Т. Долинским выставлено было 14 собак от кареевских с подмесью мачевариановских, отчасти воропановских; лучшею из них признавалась Вьюга, чистокровная кареевская от Победима 1 и Наградки, одна из лучших сук кареевской породы, с совершенно правильными задними ногами (бол. сер. мед.). Очень хороша была также Леда (бол. серебр. мед.), от Любезного Кареева и Любки Вердеревского.
Начиная с XV-ой, московские очередные выставки начинают, видимо, приходить в упадок и терять свой интерес для псовых охотников. Эта выставка была особенно бедна борзыми, и едва ли не лучшими на ней были полуермоловские собаки г-на Панова, из которых Даньяр (от Озорника своих собак и ермоловской Кары) получил на XV и XVI выставках малую серебряную медаль, на выставке же 1889 года в Петербурге - большую серебряную.
На XVI выставке также большая часть борзых были мешаные - ермоловские и гагаринские. Вдовой Н. П. Ермолова, умершего в 1889 г., выставлены четыре ничем не замечательные собаки и приведена для продажи вся охота - около 30 борзых. Лучшими оказались П. Н. Коротнева Блистай (от его Крылати и Проказы Ермолова) с торчащими, как у лайки, ушами (б. сер. мед.) и Швырок от Грубияна Черткова и своей Наглы, получивший только малую серебряную, и однопометных его - Удар Корша (м. сер. мед.). Очень хорош был Алмаз М. В. Столыпина, по-видимому им родственный. Инсарский выставил 5 недурных борзых от гагаринских, б. ч. уже бывших на предыдущей выставке; Филатов - 3-х, из которых лучшая, Зазноба, получила малую серебряную. Борзые (6) К. В. Шиловского от своих, болдаревских и вальцовских, не подвергавшиеся экспертизе, ничего особенного не представляли; то же собаки (5) С. М. Шульгина (жихаревских и болдаревских кровей), кроме Победки (м. сер. мед.). Назимовская порода имела представителей в лице трех очень грубых собак Е. Е. Чевакинского. Улучшенных кареевских выставил Г. Н. Вельяминов, получивший за свору из 3 борзых большую серебряную; но в них кроме крови Злодейки Ратаева имелась еще кровь Поражая Перепелкина (см. выше) и Хищного Воейкова. Завладай Максимова, получивший только бронзовую медаль, замечателен тем, что, несмотря на короткие ноги вопрямь, на московских осенних садках 1890 года взял 1-й приз на резвость. Он происходил от чебышовских (мешаных) Наяна и Неги. Из новых собак замечательны были борзые П. И. Шехавцова, однопометники от своих (кажется, с примесью озеровских или вальцовских) собак. Лучший из них - чубаро-пегий Сокол получил большую серебряную медаль (два остальных - малую, а вся свора - большую) и был куплен И. Т. Долинским за 1 000 рублей.
Следующая (XVII) выставка опять была бедна количественно (60 экз.) и качественно. Первенствовали болдаревские собаки (7), из которых Пылай и Атаман получили большие серебряные. Пылай, по 1-й осени, 18 верш., от Подара (б. сер. мед. на XII выст.) и Завлады (от Алмаза - б. сер. на XI и Колпицы - б. сер. мед. на XII выставке). Очень хороши были родственные болдаревским борзые Шиловского, особенно Блистай и Лукавка Е. П. Шиловской (от болдаревских кобелей и вальцовских сук), проданные Медведеву за 1500 руб. Удар Корша (см. XVI выст.) удостоен был, как один из лучших кобелей, большой серебряной медали. Из собак новых экспонентов заслуживали внимания борзые (3) Курдюмова, О. И. Улагай (4, в особенности серо-пегая Бурка) и А. П. Кожевникова от Азиата Жихарева и своих собак; лучший из них - Лиходей, с плохими передними ногами и закрюковатым правилом, получил малую серебряную медаль.
На XVIII выставке из мешаных мачевариано-ермоловских борзых были выставлены только 2 суки П. Н. Коротневым и 5 собак Г. Н. Коротневым; из них лучшею оказалась сука первого - Ханка, имевшая, однако, сильно распахнутую грудь, т. е. широкий постанов передних ног, что служит плохою приметою для резвости. Б. Инсарский показал 5 собак, прямых потомков гагаринских; П. В. Ладыженский - Удачу (мал. сер. мед.), внучку Удава, очень ладную, но грубоголовую суку неприятного окраса и с грубой псовиной. Борзые В. А. Гевлич - от филатовских и соловцовских собак - очень грубые, но крепко сложенные, имели уже подмесь кареевских. Большинство, именно борзые (10) князя Б. А. Васильчикова, Вердеревского (8), Г. И. Кристи (5) и князя Д. Б. Голицына, происходили от улучшенных кареевских. Из собак первого экспонента выделялись Похвал и Лиходей (бол. сер. медали). Более типичны были голицынские Награждай и Победа, внуки чебышовского Награждая и ратаевской Злодейки, от которой ими унаследован грязный окрас и прилобь (у Победы); обе собаки получили бол. сер. медали. Г. И. Кристи выставил очень хороших сук Злоимку и Злодейку (от кареевского Атамана), удостоенных той же награды. Серо-пегие собаки Д. Н. Вердеревского, хотя значились чистокровными (?) кареевскими, не представляли ничего особенного.
Некоторое оживление в мире псовых охотников, обескураженных упадком выставок и победами английских борзых на испытаниях резвости, было внесено выставкой Киевского отдела Императорского общества охоты, на которой приняли участие многие южные охотники, не участвовавшие на московских выставках. Особенно замечательного, однако, ничего не было, и на ней преобладали борзые от озеровских, вальцовских и болдаревских собак, родственные между собою. Наибольший интерес представляла охота князя Д. И. Ширинского-Шихматова, состоявшая из 1б собак, б. ч. от озеровских сук и кобелей; лучшим был Поражай (от озеровской Стрелки и Поражая И. Т. (?) Долинского), получивший малую сер. медаль отдела и большую от Общества любителей породистых собак; недурны были суки Слава и Сударка (от тех же собак) и Искра (от Голубки Озерова и Лебедя В. П. Глебова), которым также присуждены малые серебряные. Из борзых С. М. Канивальского, б. ч. мешаных озеровских с ермоловскими, лучшею была Голубка (м. сер. мед.), а из 5 собак М. А. Цветкова, мешаных озеровских, ермоловских и чебышовских, выделялась Сайга от Любима Чебышова и Сайги Озерова. Н. А. Болдарев показал 3 собак, из которых Алмаз и Поражпй (м. сер. медали) уже были на московских выставках. Только собаки (7) барона Штейнгеля принадлежали к улучшенной кареевской породе. Из них 5 получили малые сер. медали, но наибольшего внимания заслуживала Раскида с очень красивою головою. Сам С. С. Кареев выставил только весьма интересную помесь арабского слюги с псовой очень изящного кобеля Бельбая в типе старинных английских, т. е. хортого, который был приобретен г. Цветковым. Продолжал ли последний опыты дальнейшего скрещивания - неизвестно. Несомненно, что небольшая подмесь слюги к псовым была бы им очень полезна.
Следующая (XIX) московская очер. выставка была крайне бедна (40 борзых) и представляла мало интереса. Кроме уже известных Награждая Голицына, Удара Корша и Пылая Болдарева выдавались вальцовская Стрелка (или Вьюга) от Раскиды И. И. Соколова и Кайсика Немировского и в особенности борзые В. П. Глебова, из которых особенного внимания заслуживала черно-пегая Стрелка (б. сер. мед.), очень ладная сука от Сударки князя Гагарина и Атамина Кареева, а также Удав и Чернец (м. сер. медали) от протасьевского Кидая и своей Злодейки. Из собак неизвестных кровей обращал внимание серо-пегий Завладай П. И. Георгиевского от Удара своих (?) собак и Отрады Курносова, замечательно хорошо одетый кобель, с отличною головою и правильными ушами, заслуживавший большой, а не малой серебряной медали.
Последние московские очередные выставки ясно доказали, что при неопределенности правил экспертизы, различии во взглядах на породу у ежегодно менявшихся судей и наличности других неблагоприятных для псовой охоты условий они падают и количественно и качественно. Выставленная на ХХ выставке большая охота Окромчеделова, в подражание прежним охотам В. И. Лихачева и графа А. Д. Шереметева, хотя и привлекала внимание праздных зевак, но не представляла ничего выдающегося. Из 30 борзых, б. ч. кареевских, ни одна не получила высокой награды. Лучшими были собаки е. и: в. великого князя Николая Николаевича (4), в особенности Дорогой (от озеровской Лебедки и Атамана Глебова) и очень ладная, но плохо одетая сука Пройда (от Поражая своих собак и Дружбы Дурасова), награжденные, однако, только малыми серебряными. Из молодых псовых охотников хорошие экземпляры представили князь Б. А. Васильчиков (4-х от болдаревского Блистая, 5 от кареевского Хана и своих сук, полукровных кареевских) и граф Д. С. Шереметев (4).
В том же (1894) году открылась весною 3-я киевская очередная выставка, на которой было 37 борзых, б. ч. от озеровских, вальцовских и глебовских собак, заключавших главным (?) образом кровь ермоловских. К таковым принадлежали борзые главного экспонента князя Д. И. Ширинского.-Шихматова (13), Критского и Каширенинова. Родственны им собаки графа Нирода с подмесью кареевских. Из первых наивысшую награду (большую сер. медаль и золотой жетон Импер. общ. охоты) получил серо-пегий Поражай, очень ладный, но острощипый кобель (от Лебедя Глебова и озеровской Кары), однопометница его Спйга (м. с. м.), Поспех, превосходный кобель с не совсем правильными передними ногами, от Атампна Глебова и Колпицы Вальцова (мал. серебр. медаль отдела и от Общества любителей породистых собак) и Алмазка от Лебедя Глебова и Голубюи Николаева (м. с. м.). Из двух собак Критского, лучшая - Язва от озеровской суки (м. с. м); очень хорош также Крылат (м. с. м.) Каширенинова, тоже от озеровской суки. Швырок Нирода был уже на XVI очер. выставке, на которой тоже получил мал. серебряную. Затем следует упомянуть о 3 собаках барона Штейнгеля, из которых Тиран (собак Сатиной) награжден малой серебряною. Три борзые Канивальского от собак Новикова, отличавшиеся круглолобостью, экспертизе не подвергались.
На XXI выставке (40 псовых и 6 хортых) улучшенные кареевские преобладали над ермолово-болдаревскими и им родственными. К таковым принадлежали 5 собак князя И. С. Мещерского от кобеля князя Д. Б. Голицына Награждая и своей суки, 3 борзые А. Е. Звегинцева, 2 - графа Н. А. Адлерберга, 3 - Бек-Мармарчева, сука В. Д. Дмитриева и 2 суки Г. И. Кристи. Лучшими оказались последние, именно Отради (от Славы Хомяковского и Озорного Чебышова) и Злодейка, уже получившая б. сер. медаль на XVIII выставке. Наибольший интерес представляли собаки молодых охотников, впервые дебютировавших на выставках: П. Н. Белоусова и А. А. Дурново, последние не столько ладами, сколько резвостью, обнаруженною на петербургских садках, где они достойно поддержали главшую славу псовых. П. Н. Белоусов выставил 3 собак разного происхождения, именно известную по тамбовской выставке (см. выше) Язву, переименованную в Красотку, Кару от Славы Н. П. Ермолова и Сердечного - кругом ермоловских собак и Дивну от Задачи Дурасова и Озорного Н. А. Болдарева. Последняя сука - лучшая представительница псовых на выставках 90-х годов, с замечательно красивыми головой, ногами, правильными ушами и очень ладная - получила большую серебряную медаль и приз Русского охотничьего клуба. Из 5 очень однотипных собак А. А. Дурново от Украсы собак Чевакинского (назимовских) и кобелей императорской охоты (полукареевских?) лучшие - Нагла и Красотка, получившие малые серебряные. В 1894 году Красотка взяла великокняжеский приз, а Нагла мачевариановский. Обе суки много теряли оттого, что были непсовисты, имели желтые глаза и розовый вощок. П. Ф. Филатов показал 3-х ничем не замечательных собак, из которых 2 суки были уже не вполне чистокровными. Некоторый интерес представлял 3амечай князя Мещерского от псовой суки и хортого куцего кобеля собак Мосолова, тоже мешаных.
Наконец, последняя, XXII выставка была самая бедная (39, из них 5 английских). На ней снова преобладали ермолово-болдаревские и близкие к ним борзые. Кареевские были представлены лишь С. С. Кареевым и, конечно, для продажи; они были совсем заурядными борзыми. Особенно выдавались П. Н. Белоусова Дивна и Сердечный (от Лебедя своих собак и Хвальс Раевского) типа старинных густопсовых борзых, получивший большую серебряную, затем сука А. К. Болдарева - Лиходка (от Чародея И. И. Сокодова и Удачи охоты великого князя Николая Николаевича), которой присудили большую серебряную и приз Русского охотничьего клуба, Летка (от Нидмена Вальцова и Молвы Н. А. Болдарева) и Удачи (от Кидая Н. А. Болдарева и Плутовки В. Н. Бибикова), удостоенные малых серебр. медалей. Лучше двух последних были Милка А. А. Евсесва (от почти кровных (?) ермоловских) и Сударка Д. Д. Осиповского (от Поражал Болдарева и Пагубы своих собак).
Из этого поверхностного обзора наших выставок мы видим, что на первых семи выставках преобладали качественно и количественно кареевские псовые; но уже с 1879 года, когда появились несомненные признаки вырождения породы вследствие кровосмешения (Карий Картавцева), появляются улучшенные кареевские от Нещады, Хищного и главным образом Злодейки. Борзые князя Гагарина, показанные на V выставке и садках на волка, сильно уронили славу кареевских, которая еще более померкла с вскоре затем последовавшей продажей всей кареевской охоты В. Л. Лихачеву. На VII выставке вместе с гагарикскими, т. е. мачевариано-назимовскими псовыми, уже улучшенными подмесью крови той же Злодейки, показывается чистокровный мачевариановский Убей; на той же выставке мы видели и последних чистокровных березниковских. В следующем году родственные мачевариановским ермоловские и филатовские собаки выдаются красотою форм, много проигрывая мелким ростом. Поэтому уже с IX выставки Ермолов и его поклонники начинают подмешивать к своим собакам кровь гагаринских, протасьевских и других псовых, которые действительно прибавили первым росту, но ухудшили внешность. Тогда же псовые охотники познакомились с дурасовскими псовыми, содержавшими старинную кровь назарьевских и ступишинских собак. Старый тип кареевских псовых до последнего времени всего лучше сохранялся С. А. Барышниковым, показавшим на Х и XI выставках своего Лебедя; кареевские с прибавлением Воли Сипягина (назимовской) велись у князя Д. Б. Голицына и В. Н. Чебышова, а кровь мачевариановских в наибольшей чистоте хранилась в филатовских собаках. С ХII выставки начинается преобладание борзых очень смешанного происхождения, и в следующем году московские очередные выставки достигают апогея своего развития. Из этих мешаных собак постепенно выделяются борзые Н. А. Болдарева, Д. П. Вальцова, П. Н. Коротнева, заключавшие в себе кровь мачевариановских, протасьевских и ермоловских. Со смертью Ермолова выставки приходят в упадок, теряют большую часть своего интереса и снова начинается преобладание мешаных кареевских, за исключением последних выставок, где по числу и достоинству первенствовали болдаревские, мешаные протасьевские и ермоловские, так же как и на киевских, где большинство собак происходили от озеровских.
В результате этих взаимоскрещиваний все разновидности псовых утратили свою типичность, обезличились; исчезли последние густопсовые и чистопсовые, и получилась новая порода со смешанными признаками - современная псовая, мало похожая на старинную псовую, как понимали ее старые охотники, отличавшие густопсовых от обыкновенных псовых. Теперь самыми чистокровными псовыми (но не самыми ладными) едва ли не придется считать челищевских, филатовских, назимовских (?) и мажаровских, сохранившихся без подмесей у многих полевых охотников.
Главными причинами упадка московских выставок надо считать бездеятельность псового отдела, отсутствие правил экспертизы, а следовательно, выработанного типа - идеала русской борзой; неимение студбука и возрастающую путаницу и неверности в родословных; затем ничтожность поощрений, в виде покупаемых за деньги медалей, и отсутствие денежных призов, как на конных выставках. Немалое значение имел также все более и более возрастающий антагонизм между выставочными и полевыми охотниками, предъявлявшими совершенно различные требования к собакам: первые слишком большое значение придавали голове и вообще красоте собак; последние чересчур много внимания обращали на ноги и рабочие лады. Наконец, псовый отдел императорского общества до последнего времени не принимал никаких мер к привлечению экспонентов и не прислушивался к требованиям съездов псовых охотников, стремившихся упорядочить выставки. Трудно поверить, что за 20 с лишком лет общество не могло выработать и утвердить приметы русской борзой, т. е. с чего следовало начать, и не успело составить правильный студбук, имеющийся не только у Общества любителей породистых собак, но даже у недавно основанного Финляндского общества!
В конце концов московские выставки сделались достоянием небольшого кружка псовых охотников, приводивших собак главным образом с целью продажи. Но и этот небольшой кружок разделился на два враждебных лагеря - приверженцев улучшенных(?) мачевариано-ермоловских собак и почитателей улучшенной кареевской породы, причем борьба между ними велась с переменным счастием. Только очень недавно некоторые благоразумные охотники, без предрассудков и антипатий, догадались скрещивать ермоловских псовых с кареевскими, что следовало бы сделать лет 12 - 15 назад, когда и та и другая породы были кровными и не представляли из себя винегретов различных разновидностей.
Главная ошибка большинства псовых охотников заключалась в том, что они не довольствовались лишь освежением крови новыми производителями, а чуть ли не каждый из них старался вывести собственную породу скрещиванием нескольких, совершенно отличных между собою разновидностей. У очень многих борзые имеют предками представителей 5 - 6 и даже более отродий, и вряд ли найдутся охотники, которые за последние 10 лет вели породу без подмеси посторонней крови. По-видимому, никому не было известно правило овцеводов, по которому кровь другой породы должна быть приливаема к породе вырождающейся или требующей известных изменений только в сильно разбавленном виде, то есть что противно правилам зоотехнии, и нельзя скрещивать две, хотя бы родственные, разновидности и от этой помеси вести породу. Следует полученных вымесков скрещивать опять с коренной, основной расой и только детей их пускать в завод как производителей.
На это можно возразить, что для таких правильных экспериментов надо иметь немалое количество собак, затем, что псовые охотники имели дело, собственно говоря, с одной породой борзых, только различных владельцев. Первое замечание совершенно основательно, что же касается второго, то нельзя не принять во внимание, что к началу выставок во многих разновидностях обыкновенных псовых еще очень сказывалась недавняя подмесь хортых, крымок, чистопсовых, густопсовых и даже курляндских псовых; признаки одной из этих пород и составляли как бы отличительные черты той или другой фамильной разновидности, или вариэтета, обыкновенно неправильно называемого породой такого-то охотника. Между тем в зоотехнии очень хорошо известен тот факт, что при скрещивании двух даже очень близких разновидностей, имеющих смешанное происхождение, получает как бы импульс атавизм - возвращение к предкам, и в результате оказываются животные таких ладов и мастей, которые уже давно не замечались ни в той, ни в другой разновидности. Получаются т. н. сюрпризы, обыкновенно приводящие в смущение неопытных заводчиков и заставляющие их совершенно напрасно сомневаться в чистопородности чужого животного, избранного для скрещивания с ними. Очевидно, эта разнотипность однопометников, по крайней мере на первых порах, должна сказываться еще сильнее, когда в породу в скором времени снова впускалась посторонняя кровь.
Кроме того, большинство наших собаководов в своем стремлении к улучшению или освежению породы делали еще другую, обычную, впрочем, в небольших заводах ошибку. Именно: они приобретали большею частью производителя, т. е. кобеля, или даже только пользовались его услугами и вязали его со всеми или почти со всеми своими суками, не выждав результатов первого скрещивания. Между тем было бы гораздо менее риска испортить всю породу, приобретая для завода не чужого кобеля, а суку, но, как видно из каталогов выставки, это случалось весьма редко по той причине, что хорошие суки оставляются заводчиками на племя, а не продаются. Едва ли не единственным и притом блестящим исключением является известная ратаевская Злодейка, дети которой обновили кровь кареевских собак. Вопреки мнению коннозаводчиков, мы полагаем, что влияние матери на приплод гораздо сильнее влияния отца, которое может быть только быстрее, и совершенно понимаем, почему русские промышленники и инородцы при выборе щенков обращают внимание только на охотничьи качества сук, вовсе не заботясь о наружных и внутренних достоинствах кобелей.
Кроме этих неблагоприятных условий не столько для выставок, сколько для собаководства и вывода нескольких определенных типов русских борзых, пригодных для различных местностей и климатов, были и менее важные причины, препятствовавшие достижению последней и главной цели.
Прежде всего выставки и возрождение псовой охоты вызвали открытие настоящих заводов борзых с исключительною целью их продажи, причем не обращалось внимания на полевые качества собак, с которыми почти не охотились. Эта торговля, продолжающаяся и теперь, поддерживаемая усиленным спросом русских борзых за границу, была причиною порчи многих очень хороших собак, с каждым поколением утрачивавших резвость, злобность, наконец, жадность и скакавших по охотке. Между тем нам нужна не комнатная псовая борзая величественного вида, как иностранцам, а резвая и злобная собака, которою можно было бы травить и русака, и красного зверя. Много пользы этим заводчикам и немало вреда псовой охоте принесли эфемерные показные охотники, промелькнувшие подобно метеорам. Они накупали по дорогой цене плохих и отличных собак, мешали их зря и потом, через 3 - 4 года, перепортив их, уничтожали свою охоту, к которой не имели никакой склонности. Таким образом исчезло бесследно немало первоклассных кобелей и сук, которые в руках настоящих охотников принесли бы много пользы и могли бы способствовать улучшению русских борзых.
Меж тем как выставочные охотники обращали слишком много внимания на внешность собаки, притом главным образом на рост, красоту головы и псовины, другие - собственно полевые охотники - искали грубых и прочных рабочих ладов и главным образом злобности. Это различие требований привело, однако, к одному результату - почти всеобщей утрате броска и лихой резвости, утрате, доказанной в последнее время состязаниями псовых с английскими. Вообще антагонизм между выставочными и полевыми охотниками, изредка принимавшими участие в садках, сильно затормозил правильное улучшение типа современной псовой; первые боялись испортить головы, вторые опасались за утрату силы и злобность своих собак подмесью выставочных медальеров. Вот почему такие рабочие собаки, как челищевские, мажаровские, назимовские, в настоящее время могут считаться самыми кровяными, вернее имеющими наиболее отдаленную примесь чужой крови. Очень мало существует на Руси полевых охотников, избегающих выставок и садок, но имеющих собак замечательных по ладам, резвости и злобности.
Но как рабочая борзая грубых форм, так и элегантная выставочная псовая все-таки принадлежат к одной расе - современной псовой, отличной от прежних русских пород. 30 - 50 лет назад у нас их было еще целых четыре: обыкновенная псовая, густопсовая, чистопсовая и курляндская псовая, остатки которых, кроме последней, мы видели на московских очередных выставках. Всего лучше сохраняясь первая порода с более или менее заметною подмесью восточной борзой. Потребность в сильной собаке чувствовалась уже нашими отцами и дедами в этих смешениях: густопсовые отживали свой век, курляндская псовая становилась достоянием предания. Центр псовой охоты мало-помалу перемещался из примосковных губерний в черноземные, островная охота с гончими постепенно заменялась охотою внаездку, требовавшей от собак выносливость и продолжительной скачки. Мечта о возрождении густопсовой так и осталась мечтою некоторых старых охотников, не сумевшей сохранить ее, и реставрация излишней породы не могла встретить сочувствия у настоящих охотников.
Главная роль в выработке нового типа русской псовой бесспорно принадлежала мачевариано-ермоловским собакам, которые имели только незначительные, легко поправимые недостатки - малый рост, короткую псовину и укороченное правило. Неудивительно поэтому, что большая часть современных борзых заключает большую или меньшую примесь этой крови, которая у многих исправила порочные лады: коровьи задние ноги, кривые и чрезмерно длинные хвосты; узкая грудь, плоские ребра стали встречаться реже; собаки сделались в общем как будто однообразнее, так что даже знатоки стали затрудняться определением их происхождения на глаз. Тем не менее как результат скрещивания многих разновидностей до сих пор в одном помете встречаются разнокалиберные щенки, что доказывает еще не вполне установившийся тип. Было бы и странно, чтобы он мог вполне определиться при таком разнообразии требований и вкусов и отсутствии руководящей нити в виде сообща выработанного идеала современной псовой. Понятно поэтому, что последняя имеет еще много недостатков, подлежащих исправлению: распущенное ухо, хотя встречается редко, но нынешние псовые не так псовисты, они почти утратили волнистость псовины и характерные отчесы и муфту, сделались чрезмерно бочковаты и прямостепы, редко имея низко спущенные ребра и правильный верх, голени у них слишком прямы, пазанки чрезмерно длинны и недостаточно эластичны.
Между тем как исчезновение резвых накоротке густопсовых и курляндских псовых совершенно понятно и естественно, трудно объяснить себе причину вымирания чистопсовых. Правда, порода эта не могла еще называться вполне определенною и установившеюся и до сих пор не решено окончательно, произошла ли она от смешения псовой с английской или восточной, или были две разновидности чистопсовых. Такие собаки, как Злорад кн. Черкасского могли иметь предком только англичанина, а не вислоушку. Не подлежит никакому сомнению, что в степи чистопсовая борзая пригоднее псовой, а что она лучше вымеска псовой с плохой вислоушкой, об этом нечего и говорить. Хороших английских борзых доставать теперь очень легко, да они и ладами и ушами более подходят к псовой, чем восточные борзые. Говорят, что псовая при скрещивании с английской утрачивает бросок, но, во-первых, это еще не доказанное предположение, а во-вторых, бросок при степной ловле не имеет большого значения и обыкновенно утрачивается сам собою. Можно только удивляться, что до сих пор почти никто из псовых охотников (кроме, быть может, гг. Апушкина и Мосолова) не занялся правильным, методичным скрещиванием английских с псовыми.
Переходим теперь к описанию как прежних, так и существующих пород русских борзых.
Выше мы видели, каким путем татарские kurtzi Герберштейна с пушистыми ушами и хвостом, скрещиваемые с легкою породою волкообразных северных собак, превращались в остроухих борзых с длинною псовиною. Подобное образование породы наблюдается и в настоящее время на Кубани, где также сталкиваются северные остроухие дворняжки с вислоухими восточными борзыми; только дворняжки эти, как более южные, не имеют длинной псовины, и кубанские борзые могут быть названы чистопсовыми. Что русские борзые XVII столетия все имели длинную псовину, доказывается сочинением фон Лессина (1635); хотя последний не упоминает об ушах, но из слов Левшина (начало ХIХ стол.) и Хомякова (в сороковых годах) очевидно, что большинство псовых еще имело стоячие или полустоячие уши. В XVII веке, несомненно, и не было других пород русских борзых, кроме описанной фон Лессиным, так как влияние хартов, приведенных поляками в Смутные времена (33), не могло быть значительным и эти харты в смешении с псовыми не могли успеть выделиться в новую самостоятельную породу: образовавшиеся чистопсовые помеси с короткою псовиною, с подшерстком и уборною псовиною, обновляемые только псовыми, неминуемо возвращались через несколько поколений к прежнему коренному типу. В течение всего XVII столетия порода псовых блюлась, по-видимому, в чистоте и совершенствовалась главным образом в подмосковных областях, где сосредоточивались вотчины бояр и служивых людей.
В следующем столетии, когда значительная часть казенных земель на юге и юго-востоке была роздана заслуженным и чиновным дворянам, район псовой охоты значительно расширяется, вместе с тем начинаются частые скрещивания с польскими хартами, английскими и в особенности брудастыми борзыми, обратившими на себя внимание русских охотников своею злобностью. Результатом этого увлечения брудастыми была новая, промежуточная порода - курляндская псовая, с более благообразною наружностью. Тогдашние псовые охотники - русские бары и курляндские бароны - были недовольны резвостью брудастых и их внешностью и стали скрещивать их с псовыми, которые отняли у них усы и бороду, оставив злобность и силу, прибавили им резвости, в особенности пруткости, т. е. быстроты накоротке, передав также характерный для псовой бросок. Письма Салтыкова и Волынского и знаменитый волкодав (Зверь) князя Барятинского доказывают нам это увлечение брудастыми. Сам Зверь был уже продуктом смешения брудастого ирландского кобеля с псовой сукой.
Однако курляндская псовая, по-видимому, никогда не имела широкого распространения и составляла редкость даже в больших охотах; она была слишком неуклюжа, груба и неэлегантна в сравнении с красавицей псовой. Но прыткость и в особенности злобность ее были слишком заманчивы для охотников, а потому ими в непродолжительном времени была выведена новая порода псовых, отличавшаяся очень длинною, густою и волнистою, даже завитою псовиной, узкогрудых и низкопередых, с удлиненными задними ногами и сильно развитым верхом, красотою и прыткостью даже превосходивших старинную расу. Надо полагать, что густопсовая была создана в больших подмосковных охотах в конце прошлого века, так как о ней впервые упоминается только у Левшина. В его время это была уже, несомненно, если не преобладающая, то самая ценная порода. Губин говорит, что в начале этого столетия псовые (т. е. густопсовые) считались еще большою редкостью и продавались очень дорогою ценою в Польшу (см. выше).
Это первенствующее значение густопсовых продолжалось не более полустолетия. В течение этого времени они совершенствовались в красоте и длине псовины, пруткости, броске и злобности. Но чрезмерное увлечение псовиною и пруткостью, а главным образом островная езда и постоянная травля из-под гончьи на коротких перемычках, ведение породы в близком родстве при сортировке не по ладам, а по резвости имели результатом быстрое вырождение. Густопсовая была всегда борзою крупных бар и велась, стало быть, псарями почти без наблюдения и контроля владельца охоты. Явилась чрезмерная лещеватость, уродливая остростепость, порочный зад и слабосилие. Такие собаки, конечно, совсем непригодны для охоты внаездку в открытых местностях. Псовые охотники средних черноземных губерний не могли быть довольны "короткодухими осетрами", "чехонными псовыми" и были вынуждены необходимостью мешать их с горскими, крымскими и хортыми борзыми. Успехи Сердечного, а позднее Отрадки на московских садках были причиною того, что к 50-м годам почти все русские борзые - и псовые, и густопсовые, курляндские псовые перемешались с вислоухими восточными, образовав новую разновидность, вернее две разновидности, - чистопсовых борзых, названных так в отличие от прежних псовых, и густопсовых. Самое название "чистопсовые" встречается в печати только с сороковых годов. Эти чистопсовые не составляли, по-видимому, никогда вполне определенной самостоятельной породы, так как имели смешанные и непостоянные признаки, приближаясь то к хортым, то к восточным, а всего чаще к псовым борзым, которыми постепенно и поглощались, мало-помалу утрачивая короткую псовину и распущенное ухо. Вместе с псовыми и остатками густопсовых эти разновидности чистопсовых образовали современную псовую, уже несколько отличную от прежней псовой конца прошлого и начала нынешнего столетия.
Таким образом, из 3 или 4 постепенно образовавшихся рас русских псовых борзых в конце концов выделилась одна порода - современная псовая, с довольно еще смешанными и неопределенными наружными признаками и внутренними качествами. Для того чтобы вполне выяснить и установить эти признаки, составить себе идеал псовой борзой, необходимо предварительно ознакомиться со всеми, хотя бы исчезнувшими, расами, как они описываются старинными и современными охотничьими писателями, начиная с фон Лессина и кончая Губиным.
Вот что говорит фон Лессин о статях борзых в своем Регуле, принадлежащем до псовой охоты (1635):
"Вначале голова сухая и продлинноватая, без перелома. Щипец ту же длину имеет, без подуздины. Зазор (глаза) навыкате. Степь или наклон - облая, о соколке (груди) не описую... Ноги передние прямые без поползновения, также и задние. Правило длинное, в серпе, псовина и лисы вподобие вихров. Псовина длинная висящая, какая бы шерсть не была, наподобие кудели. Ноги передние вывернуты лопатки назад. Ребра ниже щиколоток (?). Ногти, как у передних, так и задних ног, короткие и крутые, чтобы так как башмаком стучать должны. Ноги, как передние, так и задние, сухие. О степи не описываю - облая или шатровая, а доказываю только о ребрах и о черных мясах - чтобы черные мяса крутые, отвислые вподрез (?). У кобеля подборы (перепонка под пахом) тонкие и натуге, притом не отвислые. У сучки черные мяса лучше продлинноваты(е), мочи (помочи - то же, что подборы) крепкие, хотя несколько помочи и отвислые, да притом же были и крепки. Мышки бы (у суки) круглые и крутые, соколок был бы острый и пригнулся бы несколько книзу. У кобеля продлинноватые мышки*, высокие и крепкие, а соколок, хотя и остр, только надлежит (ему) быть кверху или прямо. Вощечку быть крепкому, как сзади, так и впереди. Ширину между крестцов - чтобы четыре пальца свободно укладывались. Ребра низкие, свислые, притом же плотные. Кобелю должно наперед упасть, а суке должно быть в колодке".
Описание борзых в книге Г. Б. "Псовый охотник" (1785), перепечатанное затем во 2-м издании (1791) "Совершенного егеря", относится, очевидно, к хортой борзой**.
"Борзых резвых и цепких узнать по статям, а именно: голова сухая, длинноватая и клинчатая; щипец длинный и тонкий, глаза большие и хорошие, ноги сухие и жиловатые, в пазанках сжатые и узковатые, не лаписты и разноперсты, но чтобы утыкала (ногтями) в землю; ребра долгие, плотные и ниже локотков и были бы бочковатые; задние ноги потянулись, черные мяса велики, толсты и крепки; правило серповатое и в себе бы было свободно, широкая в груди и локотках, крепкого тела, не узка и не кругла, сверху была бы широка, не переляка и не очень долга; а кобель что круче и короче, то красивее. Суке борзой должно быть статной и широкой; хотя которая и крутая, только бы в себе была широка, хороша и не переляка, крепка, довольных черных мяс, головы сухой, острых глаз, щипца и шеи длинной, правило серповатое, не слабых ног и не лещеватых и узких ребр".
* Мышками фон Лессин называет "выше от колена до степи", вероятно
от локотков до загривка.
** Это видно из предисловия, в котором Г. Б. (не Григорий ли Барятинский, обладатель Зверя?) говорит, что его труд - перевод с польской (рукописной) книги, а также из самого описания.
В начале этого столетия о борзых писал Левшин в своей Книге для охотников и позднее в Всеобщем и полном домоводстве (ч.XII). Описания пород и статей борзых не отличаются у него точностью. Впрочем, ныне породные собаки редки, - говорит он, ибо охотники сделались непостоянны и одной известной породы не держатся, а блюдут лучших сук с кобелями резвыми, хотя неизвестной породы; а оттого и выходят от собак само по себе резвых порода и дети негодны.
О статях борзых собак, поелику оных очень много (?) пород, определить трудно; ибо каждая порода имеет свою оценку, да и сами охотники не очень в том согласны между собой. Однако же вообще приметы красивой и резвой собаки состоят в том, что она должна иметь длинную, суховатую голову, тонкий щипец (носовую часть), не быть подузда... Далее, шея у нее должна быть длинная и гордая, степь, или хребет, длинный и широкий, особливо же у суки, ибо кобель не столько длинный считается красивейшим. От борзой собаки требуют, чтобы она была поджара и сухопара, но притом ребриста и широка в груди, противное чему означает собаку слабую. Сарновая кость, т. е. длинные последние ребра считают за признак резвой и сильной в полях собаки. Правило должна иметь она длинное с густою псовиною, прямо висящее и кверху в кольцо загнутое. Ноги... сухие, не мясистые, прямые, чтобы концы оных не поползли, т. е. не выгнулись бы вперед; зацепы (лапы) малые, сжатые, как у зайца-русака, и чтобы опирались они на коготках".
Длинная и гордая шея, длинный и широкий хребет с широкою грудью и, наконец, правило, в кольцо загнутое, - признаки не псовых, а хортых и восточных или, во всяком случае, мешаных борзых. Это видно и из описания мастей борзых.
"Шерстьми борзые собаки бывают разные, как то: белые, половые, красные, муругие, то есть красные с черным щипцом и черными концами ног, черно-пегие, полово-пегие, красно-пегие, серо-пегие; бурматно- и чубаро-пегие, серые и чубарые, когда они полосаты и в полосах находится больше серого и желтого".
Далее: "Сука, имеющая кобелиные стати, считается красивою и резвою. Что надлежит до ушей, то оные у псовых собак должны быть подняты вверх, а у хортых обвислые..."
Почти то же, в сущности, говорит Левшин в своем "Всеобщем и полном домоводстве". Упомянув о четырех главных русских породах (густопсовых, псовых, курляндских и хортых борзых), он говорит далее: "К складным, или красивым, статям кобеля борзого потребно, чтобы имел он голову чистую с длинным щипцом, огнистыми и ясными глазами и бодрыми ушами, длинный скамьистый стан, однако ж без переслежины; правило длинное, прямо висящее, или хотя кольцом на конце вверх загнувшееся, но не свислое в сторону; ноги сухие, жилистые, и персты у оных сжатые, как бы на ногтях стоящие или опирающиеся. Чем больше персты у собаки сходствуют к русачьим, признак ее резвости; когда же, говоря по-охотничьи, ступни у ней поползли, персты кривы и раздвинуты, значит собаку слабую. Сука борзая при всех вышесказанных статях должна иметь голову сухую и длинную; стан короткий красивее в кобеле, а у суки же должен быть длинен. Как у кобеля, так и суки борзой вислые уши составляют безобразие. Должно, чтобы только концы оных загибались вниз, как бы были заломлены. Широкие ребра составляют признак сильной собаки; равным образом и широкая грудь. У которых собак задние ноги длиннее передних, таковые резвее скачут в гору, а у коих длиннее передние (!), таковым способнее ловить под гору. Имеющие же передние и задние ноги равной (?) меры бывают способны к ловле по плоскоместью. Редко удаются резвые собаки (!) из тех, у которых зад бывает выше переда в лопатках".
В начале сороковых годов писали о борзых только известные А. Д. Хомяков и Н. Реутт, но описания их не дают более точного понятия о породах русских борзых и их ладах. Хомяков* сравнивает английскую борзую с густопсовою и крымкою: "Английская борзая имеет свои добрые качества и может быть полезна в помеси, чтобы исправить недостатки наших доморощенных пород: она увертлива на угонках, довольно красива, отличается иногда полнотою черных мяс и тетивою, но почти никогда не имеет хороших ребр, до локотков, и редко имеет хорошую степь, т. е. совсем без переслежины; наконец, она далеко уступает пруткостью и даже красотою склада нашей густопсовой, а силою и крепостью ног с крымаком не может тянуться. Кажется, вообще можно сказать, что, имея дома такие типичные породы и с такими разнообразными достоинствами, как густопсовая с ее различными оттенками, клоками (которых мы также причисляем к густопсовой), бурдастыми и прибурдями, и горскую с ее бесчисленным разнообразием, нам не для чего искать породы заграничной и что искусный охотник может составить помеси, соединяющие в себе всевозможные совершенства.
Точно так же, как граница римского или германо-романского мира определяется борзыми с острыми, назад откинутыми ушами, а мир ислама вислоухими, так и мир славянский может гордиться своей самобытной породой. Густопсовая принадлежит, очевидно, области лесной: она уступает соперницам в силе, т. е. в дальней поскачке, но превосходит их своею почти баснословною пруткостью накоротке; она рослее, гораздо красивее, несравненно сильнее в боевой схватке, злобнее на дикого зверя и в то же время послушнее. Ее отличительный признак - прямое ухо, поднятое кверху, как будто настороже, т. е. по пословице: держи ухо востро".
Реутт ничего не говорит о статях и отличиях русских пород между собою, но делит русских борзых на густопсовых и чистопсовых. "Псовая значит борзая, в прилагательном относящееся собственно к собаке, во-вторых, служит сокращением псовистой. Таким образом, произнося псовистая или псовая борзая собака, мы определяем собственно тип русской борзой собаки; виды ее по количеству псовины определяются выражениями густопсовая и чистопсовая собака, подразумевая под этим борзых. Отличительный характер густопсовой собаки составляет длинная шерсть, или псовина, иногда в завитках по всему туловищу и оконечностям, кроме щипца, головы, ушей и лап. Чистопсовая собака не опушена псовиною по туловищу, но имеет ее на правиле висячею, на краях черных мяс, ног и по бокам шеи расположенную гребнем".
* Статья "Спорт", напечатанная сначала в "Москвитянине"
1874 года, 2, затем в собрании сочинений и перепечатанная в "Ж. импер.
общ. Охоты" (24), 1876, январь ("Мнение Хомякова об охоте").
