Борзые и Борзятники Одессы

"Собаки охотничьи... Борзые и гончие" Л.П.Сабанеев

назад \/ вперед

Русские борзые (ч. 2)

Можно утвердительно сказать, что к 60-м годам все русские псовые утратили свою чистокровность, что вряд ли между ними можно было найти борзую без малейшей, хотя бы отдаленной, примеси крови вислоушек. Курляндские псовые исчезли бесследно, вероятно, еще ранее, и о них сохранились лишь смутные воспоминания; настоящих густопсовых тоже не осталось даже на их родине - в губерниях, лежавших на север и восток от Москвы. Были лишь собаки лучше и хуже одетые, и все почти имели распущенное ухо: уши взатяжке встречались в виде редкого исключения. Освобождение крестьян сразу сократило, по крайней мере на три четверти, количество псовых охот, уцелевших только у самых рьяных, истинных охотников, и прежде не особенно полагавшихся на псарей; это, конечно, не могло благоприятствовать тщательному ведению породы. Старинный тип густопсовых настолько утратился, что некоторые охотники, притом немолодые, стали высказывать мнение, что порода эта никогда не существовала, мифическая. Действительно, на Политехнической выставке 1872 года и первой очередной Императорского общества охоты в 1874 году не было не только ни одной настоящей густопсовой, но и большинство собак, называвшихся псовыми, были на самом деле чистопсовыми.

Эти выставки, имевшие значение осмотра имеющегося налицо материала, показав полное отсутствие и утрату определенных типов, послужили к единению псовых охотников и убедили их в необходимости воздержаться от дальнейших смешений псовых с хортыми и вислоушками и придерживаться одного типа. Как мы увидим далее, результатом скрещивания различных фамильных разновидностей явилась современная псовая, отличающаяся от прежних псовых и густопсовых большим развитием мускулов и 66льшею силой, сохранив их пруткость, а иногда и бросок. Садки 90-х годов показали, однако, что эти "усовершенствованные" псовые еще не могут состязаться в быстроте, конкурировать с английскими и что по отношению к быстроте скачки борзых мы так же отстали от англичан, как отстали от американцев в рысистом спорте.

Из этого краткого очерка происхождения наших псовых очевидно, что история борзых в России может быть разделена на 4 периода. Первый период - татарский - с XIII столетия до Алексея Михайловича, в течение которого вырабатывалась новая порода русских борзых и устанавливался порядок псовых охот. 2-й период начинается с "Регула" фон Лессина и приведения охоты с борзыми в стройную систему и характеризуется увлечением брудастыми борзыми, их злобностью, ростом и силою, затем выводом новых пород - курляндской псовой и густопсовой. 3-й период - с 20-х годов до освобождения крестьян - характеризуется модой на восточных борзых, бестолковым смешением всех прежних пород, совершенным исчезновением курляндской псовой и почти полною утратою густопсового типа. Наконец, новейший, современный нам период отличается стремлением охотников выработать из оставшегося материала универсальную псовую, которая бы ловила и вдаль и накоротке, а также прекращением экспериментов над скрещиванием русских борзых с восточными и английскими.

Что касается первого периода, то мало вероятности на то, что он когда-либо разъяснится. О борзых прошлого столетия, наверное, со временем будет найден обильный материал в архивах министерства иностранных дел, императорской охоты н некоторых дворянских родов. О псовой охоте начала XIX века имеется уже достаточное количество печатных свидетельств современников, и можно представить себе довольно полную картину деятельности псовых охотников до эмансипации. Отличительные черты этого периода: сначала многочисленность разновидностей, вызванная стремлением каждого крупного псового охотника вывести собственную породу, затем самое безалаберное их смешение. Многие из этих фамильных отродий имели более или менее резкие отличия в ладах, масти и внутренних качествах, настолько резкие, что опытный глаз знатока мог определить принадлежность собаки к той или другой известной охоте.

Рассмотрим теперь главные из этих фамильных отродий.

Мы знаем, что в екатерининские времена пользовались известностью как владельцы больших псарен князь Г. Ф. Барятинский, обладатель знаменитого полубрудастого Зверя (см. стр. 63), такие исторические личности, как граф Зубов, очень желавший получить этого Зверя, и граф П. И. Панин, который, и усмиряя пугачевский бунт, не забывал о собаках, как видно из письма его к О. А. Поздееву, в котором говорится о резвом сером кобеле П. М. Ермолова, деда известного всем нынешним псовым охотникам Н. П. Ермолова, недавно умершего.

Еще более знамениты охоты графа Алексея Григорьевича Орлова, князя Салтыкова, светлейшего князя П. В. Лопухина; позднее славились наумовские, липуновские, трегубовские, сущовские, плещеевские псовые, также собаки Храповицкого и Кологривова. Все эти отродья давно исчезли, но кровь некоторых из них сохранилась в немногих современных псовых охотах. По преданию, у графа А. Г. Орлова были борзые всех пород, но преимущественно густопсовые, и он был главным выводителем этой породы, что более нежели вероятно, так как вряд ли кто имел такие средства и возможность иметь лучших производителей и такие знания, талант и чутье животновода. Охота его ездила в отъезжие поля за сотни верст, причем приглашались все соседние помещики. Ему же, графу А. Г. Орлову, принадлежал почин устройства в Москве садок, на которые заблаговременно рассылались приглашения-повестки по всей России*.

Князь П. В. Лопухин имел также громадную охоту (в Воронежской губ.) и был страстным любителем собак. Покойный А. В. Жихарев, говоря о происхождении своих борзых, передает, что сын князя П. П. Лопухин рассказывал ему, что отец за несколько часов до смерти позвал его к себе и завещал беречь, как брата, светлоголового кобеля Прозора. Эта масть преобладала в лопухинских борзых.

Н. М. Наумов, симбирский сосед графа А. Г. Орлова, постоянно охотился с последним, хотя имел очень большую охоту: 200 - 300 борзых и 30 - 40 смычков гончих внапуску. Борзые у него были густопсовые, псовые, чистопсовые, брудастые двух пород и малая часть английских и хортых. По-видимому, лучшие наумовские борзые происходили от собак графа. Последний перед смертью (в 1808 г.) передал Наумову, как ближайшему другу и товарищу по охоте, книгу "О порядошном содержании псовой охоты борзых и гончих собак", написанную под титлами в 1765 году. Эту книгу Наумов, в свою очередь, незадолго до кончины подарил П. М. Мачеварианову, пользовавшемуся его дружбой и имевшему его собак.

* Вероятно, в биографии графа найдутся и другие подробности, касающиеся его псовой охоты.

Борзые И. П. Липунова также пользовались громкою известностью в начале XIX столетия между охотниками Тамбовской и Воронежской губерний. Это были настоящие густопсовые с необыкновенно длинною и тонкою псовиной, которая волновалась от малейшего движения воздуха даже в комнате. Благодаря собакам Липунов из мелкопоместных дворян сделался генерал-поручиком, приобрел большие средства и дружбу св. князя П. В. Лопухина. От липуновских густопсовых происходят псовые А. В. Жихарева (см. далее).

И. А. Кологривов, знаменитый полугорским кобелем Сердечным, купленным генералом П. А. Ивашкиным, по-видимому, имел большею частью мешаных собак. К таким же полупсовым принадлежала Плекирха, подаренная им известному орловскому охотнику Н. В. Киреевскому. Кровь кологривовских собак имелась также в борзых С. М. Глебова; многие борзые Курской губернии имеют родоначальником Свирепа I В. И. Кологривова (сына). Свиреп, в свою очередь, происходил от знаменитого горского кобеля графа Гудовича и псовой суки. От Сердечного, как известно, потомства не было; Свиреп же, повязанный с псовой сукой Пулькой Х Мазолевского, дал ряд резвых собак*.

Собаки Храповицкого в Калужской и Ходалея (в Тульской?) также были смешанного происхождения - полугорскими, причем многие были даже куцыми. Черкес, кобель персидской (?) породы, случайно приобретенный Храповицким, сделался родоначальником большей части борзых калужских охотников - Н. М. Смирнова, П. А. Березникова, В. Ф. Белкина, М. А. Гейера, Н. В. Мажарова,Н.П. Сорохтина**.

* См. статью Томилина в ж. "Прир. и охота", 1890 г., май.

** Г. Кашкаров в апрельской книге "Ж. Охоты" 1878 г. подробно объясняет происхождение этих собак. Черкес, по всем вероятиям, был чистопсовым, а не восточной борзой, так как имел заложенные назад уши. Храповицкий завел охоту (в Малоярославецком у.) с 1846 г. От Черкеса и серой с подпалинами псовистой суки Сайги премьер-майора А. Ст. Белкина произошел красный черномордый Марс 1 и половая Змейка. Марс отличался необыкновенной злобностью, соединенною с резвостью (однажды им было затравлено в утро 12 русаков, и он брал в одиночку волка). От Черкеса и хортой черно-пегой Залеюки произошла Черкиза, от которой и Марса, а также Султана (сына Черкеса и Залетки) велись борзые собаки Березникова и Смирнова. От другого сына Черкеса и Залетки - Араба и половой Змейки произошел знаменитый Сибирь А. А. Атрыганьева, темно-голубой с красными подпалинами кобель громадного роста, необыкновенной ширины и силы, очень злобный, но с ввалившимися глазами. Собаки Березникова и Смирнова, имевших общую охоту, были большею частью черные и черно-пегие в подпалинах и чистопсовые, иногда даже хортые. Гейеровские собаки происходят от борзых В. Ф. Белкина, родственных собакам Храповицкого, Березникова и Смирнова. Крывь же в ушах, замечавшаяся в гейеровских, белкинских и мажаровских собаках, дала полукрымская сука Зарница. Сибирь впоследствии перешел к Н. М. Смирнову.

Более подробные сведения имеются о породах густопсовых Трегубова, Плещеева, Сущева во Владимирской и смежных губерниях, породах, славившихся красотою и резвостью. Вот как описывает их П. М. Мачеварианов.

Трегубовские. "Собака вообще грубовата; рост средний (!): кобели пятнадцати, а суки четырнадцати вершков. Голова с прилобью, но сухы и с проточиной среди лба; щипец сухой и складный; глаза огромные навыкате, темного цвета, блестящие и умные; уши небольшие, тонкие, вместе поставленные и совершенно острые - конец, а на затылке лежат плотно одно возле другого. Степь и корпус богатырства невыразимого; ребра плотные, бочонком и спущены на четыре пальца ниже локотков; крестец длинный и широк!.. Между задних маклаков укладываются шесть пальцев; черные мяса огромные. Тело крепкое и твердое как дуб; правило тонкое - вопрямь и вокорот, с редковатою, но длинною уборною псовиной. Задние ноги поставлены широко, передние прямы как стрелы, и хотя грубоваты, но костисты, пружинисты и 'сухи; пазанки склеенные, (лапа) в комке, и собака стоит на коготках. Псовина волнистая и шелковистая; цвет ее преимущественно половый, чубарый, полово-пегий и чубаро-пегий. Эта порода была резвости жесточайшей: из нее родилось много лихих псов. Бросок же у этих собак баснословный. Их родина Владимирской губернии Суздальский уезд. Но только порода эта по причине своего богатырства и избытка энергии не любила лежки и требовала работы постоянной; в противном случае или зажиреет, или ее не удержат никакие запоры.

Порода собак плещеевских была красоты идеальной! Все рослые: суки аршинные, а кобели - аршина и полутора вершков в наклоне; с длинными гордыми шеями, статные до изящества и чрезвычайно резвые. У плещеевских собак, когда уши были подняты, то концы их загибались наперед. Псовина прямая, мягкая и глянцевитая. Цвет ее большею частью белый, серый и серо-пегий.

Порода сущевских собак походила на плещеевскую; но только имела следующие недостатки: многие собаки были белоносые и с подопрелыми глазами, а у некоторых - один глаз был большой навыкате, а другой - малый, белый и подопрелый. Эти собаки были необыкновенно пылки, цепки и превосходны под островом, но в полях далеко уступали трегубовским и плещеевским. Цвет псовины белый с половыми крапинками на ушах в виде горошин; были и полово-пегие".

Из этого описания видно, что трегубовские собаки никак не могли называться густопсовыми и, несомненно, заключали в себе примесь горских.

Кроме этих борзых следует упомянуть также о собаках графа Апраксина, Назарьева, Воропанова, Колтовского, Перхурова, князя Чегодаева, костромских помещиков Мустафина, Павлова, славившихся также своими гончими.

Почти все означенные охоты к началу 70-х годов не существовали; сохранилась только кровь некоторых борзых у других владельцев. К современным псовым, оказавшимся налицо к началу выставок, принадлежат следующие фамильные породы.

Жихаревские борзые. Умерший в 1881 году на 92-м году жизни отставной генерал-майор Александр Васильевич Жихарев, помещик Тамбовской губ., начал самостоятельно охотиться с 1815 года и вел свою породу от вышеупомянутых липуновских собак, именно от Сатаны, светло-полово-пегого Досаждая и сероголовой Биянки, отличавшихся длиною и тонкостью псовины, которая в следующих поколениях, однако, вследствие меньшего ухода сделалась короче и грубее. В 60-х и 70-х годах охота Жихарева славилась главным образом горскими борзыми, имевшими небольшую подмесь псовых, а не псовыми. Последние, несомненно, имели подмесь горских, так как уши у них были распущены, а также подмесь курляндских псовых, выразившуюся в курчавости псовины некоторых собак (Награждае Н. А. Болдарева и др.). Сам Жихарев никогда не выставлял своих собак, но кровь их ценится и теперь в некоторых охотах. Жихаревские псовые в наше время уже не отличались красотою и породистостью, но были очень злобны н достаточно резвы, хотя и не в такой степени, как раньше, в 50-х и 60-х годах. Гораздо типичнее и кровнее были густопсовые борисо-глебского помещика А. С. Вышеславцева, писавшего под псевдонимом Старого Охотника, который вел породу деда в чистоте до 70-х годов. Несколько идеализированный портрет одного из его кобелей был не раз помещаем в охотничьих журналах. Последяя представительница породы Милка была повязана с одним из жихаревских кобелей; дети ее* отличались только длиною псовины и серо-пегой мастью, но были грубоголовы и имели распущенные уши, хотя один из них, Шайтан Г. А. Черткова, получил на V очер. выставке большую серебряную медаль.

Назимовские собаки более 40 лет пользовались известностью, как самые злобные. А. В. Назимов, помещик Тверской губ. (Бежецкого у.), умерший в 1888 году, держал охоту с 30-х (?) годов. Происхождение его собак довольно темное, по-видимому, они родственны борзым тверского помещика Н. Н. Гордеева, славившегося до 50-х годов своими злобачами, а также содержали кровь трегубовских собак, самых богатырских по сложению. Во всяком случае, это собаки мешаные, причем подбор производился только по злобности, а не по красоте, даже не по ладам, почему они не имеют определенного, установившегося типа. По свидетельству некоторых охотников, имевших назимовских собак, в них была давнишняя примесь горских собак, почему большая часть борзых имела сравнительно короткую псовину и распущенное ухо, не будучи, однако, чистопсовыми; иногда выраживались и настоящие псовые с длинною псовиной. Судя по грубости и короткости головы, непомерной злобности, частой волнистости псовины, надо думать, что Назимов подмешивал изредка и кровь брудастых. Предположение это тем более вероятно, что до самой смерти Назимова у него всегда держались на псарне одна или несколько брудастых борзых. Понятно, что при скрещивании назимовских собак с другими отродьями борзых они хотя утрачивали свои отрицательные качества - грубоголовость, чистопсовость, плохое ухо, - но в большинстве случаев уже не имели прежней беззаветной злобности, т. е. кровь других пород пересиливала кровь мешаных назимовских. Одним из немногих исключений был Удав князя Гагарина от мачевариановской суки.

Из всего писаного о назимовских борзых охотниками, их имевшими, можно действительно заключить, что тип их еще не вполне установился; большею частью они были (по псовине) чистопсовыми, вообще ладными, широкими, сухими собаками, на правильных ногах, но с хорошими головами попадались редко; они именно отличались широколобостью, укороченным и заостренным щипцом, т. е. головою свайкой, особенно развитыми щеками. Вероятно, это зависело как от подбора собак с мертвою хваткою и очень развитыми мускулами челюстей, так равно и подмеси брудастых. Хорошие головы с ушами взакладе встречались редко, так же как черные глаза; чаще глаза были небольшие, желтоватые. Окраса бывают всякого, кроме муругого (красного с черным щипцом), что служит косвенным доказательством отсутствия в них крови восточных борзых.

* Два кобеля и сука были подарены мне, а мною еще 6-месячными щенками - Г. А. Черткову, В. А. Шереметеву и (сука Вьюга) С. С. Карееву. Последний, кажется, породы от нее не взял, т. к. считал жихаревских борзых мешаными.

Собаки эти имеют хороший рыск, послушны, даже кротки, не скотинники. Несмотря на то что не отличались псовистостью, они тем не менее были очень выносливы и даже в 20' мороза, лежа в санях, не дрожали и не ежились. Особенною резвостью не отличались, но изредка между ними выдавались даже лихие собаки. Главное же достоинство их замечалось в злобности до самозабвения: они влеплялись даже в волчью шкуру. Смелые до дерзости, они брали всегда мертво, без отрыва, так крепко, как может брать только кровный бульдог, причем закрывали глаза и опускались всем корпусом. Эта злобность была у них прирожденною, так что молодых собак не было надобности притравливать. Как известно, А. В. Назимов и его соохотники, державшие собак той же породы, охотились главным образом зимою, внаездку, на нескольких санях объезжая волков, заблаговременно приваженных к падали.

Известность назимовских борзых начинается с 50-х годов, и об его черно-пегом Хищном упоминает еще Дриянский в своих "Записках мелкотравчатого". Но особенною славой пользовались они в семидесятых и восьмидесятых годах, когда большинство охотников предпочитали злобность борзых их резвости и травлю волков - травле русака. Чистокровные борзые этой породы были и, может быть, имеются у А. И. Новикова, А. С. Паскина, Р. С. Сипягина, князя В. В. Мещерского, Л. В. Лихачева, у тульских охотников братьев Бибиковых и др. На выставках настоящие кровные назимовские собаки, кажется, никогда не показывались, что весьма понятно, но на волчьих садках они участвовали неоднократно с блестящим успехом*.

Гораздо большее влияние на лады современных псовых имели протасьевские борзые, которые, будучи более ладными, мало уступали им в злобности. Помещик Сапожковского у. Рязанской губернии Ф. В. Протасьев вел породу от чистопсовых М. А. Траковского. По свидетельству племянника Протасьева г. П., в борзых Ф. В. Протасьева имелась примесь английских, сказывавшаяся в бедности псовины, угловатости линий головы, в короткости правила и отчасти в ушах. Сам Протасьев, по-видимому, не подмешивал (?) посторонней крови, хотя г. Губин и утверждает, что он перепортил своих собак тем, что переблюл всех своих сук с кобелем породы собак какого-то Кареева. Но кареевские собаки были у двоюродного брата Протасьева, велись особо, и сам Ф. В. был слишком высокого мнения о своих собаках, чтобы смешивать их с другими, тем более что он часто говаривал: Борзые кареевской породы хотя и красивы и злобны, но по ногам далеко не родня нашим **.

* После публикации этой статьи в мартовском номере журнала "Природа и охота" за 1897 год в майском номере появились замечания А. Новикова "По поводу статьи "Русские борзые". См. раздел "Приложения" - Ред.

** Н. А. Кареев писал, что отцом его А. Н. Были проданы Протасьеву 3 кобеля, в том числе знаменитый черно-пегий Хищный (назимовской породы). Что у Протасьева встречались собаки очень псовые и даже в завитках, видно из слов В. Насонова ("Пр. и охота", 1892 г., июль).

Большая часть протасьевских собак хотя имели чистопсовый тип, но были почти всегда псовистее борзых Траковского; некоторые собаки, как, например, Опромет е. и. в. великого князя Николая Николаевича и Кидай графа А. Д. Шереметева, могли называться скорее псовыми, чем чистопсовыми. Вообще эта порода пользовалась большою известностью в 60-х и 70-х годах, особенно с того времени, как Протасьевым были проданы графине де Шово (Исуповой) два кобеля громадного роста за 2000 р. с., производившие фурор в Париже между русскими охотниками, посетителями графини. Кровь протасьевских собак имеется теперь во многих охотах, а именно: у Н. А. Болдарева, гр. Строганова, П. Н. Белоусова, которым была куплена у М. А. Траковского знаменитая Быстра.

Еще большее значение для псовых охотников в последнее двадцатилетие имели мачевариановские собаки, едва ли не самые ладные и красивые современные русские борзые, не имевшие, однако, типичных признаков псовых, так как они заключали не особенно давнюю подмесь горских. По словам самого П. М. Мачеварианова*, порода ведется им от своих (?) собак, трегубовских, наумовских и салтыковских. В конце сороковых годов он, задавшись целью дать своим псовым большую ширину ладов и более силы в скачке, впустил в породу кровь горских борзых А. В. Жихарева и А. А. Столыпина (Фоблиза Белякова, подаренного последнему Жихаревым). Полугорки вязались затем с чистокровными псовыми, и таким образом им была выведена особая разновидность псовых, отличавшаяся красотою головы, большими навыкате глазами, чрезвычайною шириной зада, не вполне правильными (не взатяжке) ушами, сравнительно негустою и недлинною псовиною и правилом вокороть. Собаки эти славились (с 50-х годов) в Симбирской и соседних губерниях необычайною резвостью, но не отличались злобностью и были небольшого роста. В семидесятых годах они уже настолько измельчали и выродились, что Мачеварианов был вынужден в 1873 году искать для продолжения породы родственных им производителей и обратился с этой целью к арзамасскому помещику Н. П. Ермолову.

* "Ж. охоты", 1876 г., июль.

Ермоловские собаки мало отличались от мачевариановских, так как имели аналогичное происхождение, заключали ту же кровь, хотя, может быть, имели еще более древнюю родословную. Мы видели выше, что еще у прадеда Н. П. Ермолова были (в 1776 г.) замечательные по красоте и резвости серо-пегие псовые (густопсовые?). Прадед же Ермолова вел породу от собак своего прадеда, так что собаки велись в одном роду без подмеси других (не псовых) пород почти два столетия - факт в охотничьих летописях беспримерный. Только дед Н. П. Ермолова, достав горского кобеля, завел мешаных собак. Вторично кровь горок подмешана к породе в 1851 году. Именно через полугорского кобеля Любима I (от чистокровного горского кобеля Яненко и псовой Летки Н. Н. Ермолова). Затем в 1860 году порода была подновлена трегубовской Славой, а в 1869 мачевариановской Алмазкой. С 1873 года Н. П. Ермолов и П. М. Мачеварианов вели уже одну общую породу.

После смерти Мачеварианова в 1880 году и Ермолова в 1889 г. собаки их рассеялись по всей России, и теперь мало найдете охот, не заключающих крови этих борзых. Но чистокровных мачевариановских или ермоловских, кажется, ни у кого не ведется*; всего ближе к этой породе борзые П. Ф. Филатова, содержащие очень много крови мачевариановских собак.

Кроме этих угасших и смешавшихся между собою и другими псовыми отродий следует упомянуть о собаках Каракозова, Лихарева, Ратаева, Ступишина, Назарьева, Воропанова. Борзые Каракозова (Аткарского уезда) отличались ростом, шириною склада, коротким, сравнительно толстым щипцом и недлинною сравнительно псовиною; они в особенности славились злобностью; многие за русаком вовсе не скакали. Из них знаменитый Космач (не с подмесью ли курляндской псовой или брудастой?) догонял вугон старого голодного волка и брал его в одиночку. Лихаревскне собаки были настоящими густопсовыми старого типа, что доказывает Поражий Перепелкина на выставке, очень похожий на рисунок густопсовой Вышеславцева, По мнению некоторых, лихаревские псовые происходят от прежних кареевских борзых. Ратаев, бывший управляющим' императорской охоты, помещик Романовского уезда Ярославской губернии, известен охотникам главным образом по Злодейке, кровь которой имеется в весьма многих современных борзых, но Злодейка, кажется, происходила не от его собак, так как вся охота была продана им еще в 1852 году*. Н. Д. Ступишии (Сергиевские минеральные воды) имел до 80-х годов замечательно типичных густопсовых, происходивших из знаменитой некогда (в 40-х годах?) демидовской охоты в Сиверцах (Петербургской губернии). Последние ступишинские борзые вместе с близкими к ним (?) по виду назарьевскими собаками были приобретены недавно умершим П. Ф. Дурасовым в 1888 году. Кровь воропановскмх псовых, тоже весьма замечательных по красоте и резвости, сохранилась (?) в собаках П. Доликского.

* После смерти Н. П. Ермолова лучших производителей: знаменитых Кару и Сердечного, а также Проказу, Смелого и Славу, приобрел П. Н. Белоусов и до сих пор имеет несколько чистокровных ермоловских.

Все эти разновидности можно считать исчезнувшими, так сказать, растворившимися в других породах. В настоящее время вследствие выставок, удобства сообщений все псовые охотники успели перезнакомиться между собою и вряд ли можно найти у кого-либо борзых, которые велись бы в чистоте, без прибавления крови других не родственных собак в течение 20, даже 10 лет. Большинство современных борзых приобрели общий тип, который можно назвать современной псовой, то есть все породы и разновидности, перемешавшись между собой, была как бы приведены к одному знаменателю. Исчезли следы густопсовой, главным образом узкая глубокая грудь, плоские ребра, длинная волнистая, тем более кудрявая псовина, унаследованная от курляндских псовых, вымерших много ранее; все эти признаки замечаются теперь у немногих собак в виде исключения, по закону атавизма, вспоминая породу. Не стало вовсе чистопсовых борзых как английского, так восточного происхождения, хотя на юге России псовые всегда получают укороченную псовину. Кончились бестолковые скрещивания псовых с вислоушками, и вместе с тем прекратились робкие попытки реставрации отжившей свой век густопсовой, в ее несколько карикатурном виде. Все русские борзые получили общий, довольно однообразный, но еще неопределенный (?) вид и отличаются между собою, собственно говоря, только большею или меньшею красотою, большею или меньшею грубостью форм, что зависит не столько от вкусов владельца, сколько от того, предпочитается ли им резвость злобности или наоборот. Весьма сомнительно, чтобы в каком-нибудь уголке России могли уцелеть псовые до сих пор неизвестной породы, т. е. разновидности без примеси крови собак мачевариано-ермоловских, протасьевских, жихаревских и в особенности кареевских.

* См. публикацию в "Моск. ведом.", 1852 г., 143. Продавались 17 гончих и 20 борзых.

Из современных борзых наибольшее распространение, если не известность, имеют протасьевско-ермоловско-кареевские, именно собаки С. С. Кареева (племянника знаменитого охотника А. Н. Кареева), хотя последние вследствие частых подмесей менее кровны, чем собаки Н. А. Кареева (сына А. Н. Кареева, охота которого была воспета Дриянским), Другова, В. Н. Чебышова, С. А. Барышникова и князя Д. Б. Голицына, охотников, умевших вовремя остановиться и сохранить в породе своих собак преобладание крови старинных кареевских собак. Успех борзых С. С. Кареева объясняется прежде всего тем, что они оказались на первых выставках единственными собаками, близкими к старому густопсовому типу, имели очень большой рост и длинную псовину, а также умением владельца, нашедшего в них источник немалых доходов. Когда же охотники перестали увлекаться длиною псовины и лещеватостью и познакомились с борзыми другого, более сильного типа - протасьевскими и мачевариано-ермоловскими, то С. С. Кареев первый, чтобы улучшить свою породу, уже начавшую вырождаться, стал прибавлять в нее кровь других собак.

По-видимому, родоначальники собак С. С. Кареева - Наян и Вихра, от которых он повел породу, не были чистокровными кареевскими, которые едва ли не происходят от собак князя Барятинского, близкого родственника по женской линии деда С. Кареева. Обе собаки, во всяком случае суки, были полукровными кареевскими, и Вихра принадлежала сначала Коробьину, а Наян Лихареву (см. выше)*. Эти два производителя дали целый рйд выдающихся собак, обращавших общее внимание на первых пяти московских очередных выставках. Громадный, 19-вершковый Победим С. С. Кареева, Награждай и Наградка Чебышова, Раскида Типольта были на них бесспорно лучшими представителями русских борзых и более других приближались к старинному типу густопсовых. Но уже в красавце Карае Картавцева сказалось вырождение породы вследствие близкого родства, выразившееся в полном отсутствии энергии. Вероятно, это обстоятельство побудило С. С. Кареева, как опытного собаковода-практика, искать подходящих производителей для освежения крови. Сначала им был взят помет от Нещады Хомяковского (см. далее), затем от воейковского Хищного; но пометы эти не были особенно удачны, и Кареев остановился на ратаевской хромой Злодейке. Последняя дала ему и другим лицам от кровных кареевских кобелей немало очень хороших собак, но придала большинству из них свою прилобистость и муруго-пегий окрас. Происхождение Злодейки и брата ее Чародея, бывшего на 1-й очередной выставке, довольно темное, и об этом можно узнать, вероятно, в архивах императорской охоты. С. С. Кареев** говорил сначала, что Злодейка - породы Домогацкого, который вел породу от собак деда Кареева князя Барятинского, косвенно намекая этим, что Злодейка тоже сродни кареевским. Позднее*** он утверждал, что она происходит от собак какого-то П., помещика одного из черноземных уездов, все собаки которого поступили в императорскую охоту. Улучшенные кареевские собаки имели успех, но, по-видимому, С. С. Кареев вследствие большого спроса продавая дорогою ценой лучших производителей, не имел возможности правильно вести породу, и она в настоящее время утратила ее типические признаки и рост. Из прежних кареевских борзых наиболее чистокровная в настоящее время сохранилась в псовой охоте П. Н. Белоусова: это Победи, дочь знаменитого Лебедя С. А. Барышникова и Леды, происходящей от известной Любки (зол. мед.) и Любезного (зол. мед.). Подробный аттестат Победы у владельца.

* Коробьин ( Пр. и охота , 1885, апрель) доказывает, что Вихра происходит от Злодея Иванчина и Вьюги А. Н. Кареева, которая тоже была полукровной, так как родилась от суки Бабина и кареевского кобеля. Наян был сын лихаревского Похвала и Проказки А. Н. Кареева. Н. А. Кареев отвечал на эту заметку, что Наян происходит от Проказки и Награждая отцовских собак и что отец только давал Наяна Лихареву для породы. Позднее Корш говорил, что Злодей, отец Вихры, был мосоловских собак, одно-породных с свечинскими, а Вьюга, мать Вихры, от кареевского Карая и суки другой породы (Бабина), принадлежала Н. В. Лихареву, соседу А. Н. Кареева, не имевшему будто других собак, кроме кареевских.

** Ответ Н. А. Хомякову. "Пр. и охота", 1885, июль.

*** "Пр. и охота", 1892 г., август, стр. 113.

Из других владельцев современных псовых следует указать на Н. А. Болдарева, князя Д. Б. Голицына, В. Н. Чебышова, Н. В. Мажарова, князя Н. М. Вадбольского, гг. Челищевых, П. Ф. Филатова, П. Н. Коротнева, А. А. Дурново, П. Н. Белоусова, Н. Н. Бибикова и др. 0 собаках этих охотников будет говориться при обзоре московских очередных выставок, к которому и переходим.

История московских очередных выставок, отчасти и садок это история современных борзых, притом весьма поучительная. Мы видим, как последовательно, одни за другими, показываются на них представители главных разновидностей, как затем корифеи выставок являлись главными производителями и обновителями крови других борзых, начинавших вырождаться вследствие ведения в близком родстве, как постепенно главные разновидности утрачивали чистокровность, не всегда улучшаясь по внешности и полевым качествам.

На первой очередной выставке (1874 - 75) были, собственно говоря, представители трех определенных разновидностей псовых - кареевской, белкинской и жихаревской, так как происхождение борзых царской своры осталось неизвестным. Преобладали собаки кареевской породы, выставленные С. С. Кареевым, В. Н. Чебышовым и А. А. Типольтом. Они обращали на себя общее внимание красотою, ростом, псовиною, но все имели распущенные лапы: длинное, сваленное на сторону правило и сравнительно слабый зад. Огромный 19-вершковый Победим Кареева, получивший большую серебр. медаль, был, кроме того, лещеват. Красно-пегий Награждай Чебышова, награжденный золотой медалью (никогда более не выдававшеюся псовым на московских выставках) и признанный лучшим представителем кареевской породы и псовых вообще, имел несколько короткую шею и небольшую прилобистость, был лещеват и узок. Говоря по справедливости, Раскида Типольта была красивее и правильнее Награждая: она имела отличную голову и большие глаза, но короткое правило и сравнительно короткую псовину; в ней было что-то чистопсовое, но главный ее недостаток был - кобелиные стати, т. е. короткость колодки.

Из других борзых заслуживал внимания Награждай Н. А. Болдарева (б. сер. мед.) жихаревской породы, отличавшийся рабочими ладами, псовиною в завитках, грубостью головы и выказавший на садке замечательную злобность. Оригинальная псовина его, смущавшая некоторых мнимых знатоков, происходила, очевидно, от примеси, быть может отдаленной, курляндской псовой или же курляндской брудастой; но уж, конечно, ни в каком случае не овчарки. В семидесятых годах брудастые борзые не были еще особенною редкостью и нстречались, напр., в охотах Назимова, Губина, Обезьянинова, Запольского и др.

Точно так же производили впсчатление отличных полевых собак чистопсовый бурматный Карай и молодой красно-пегий, псовый по ладам Выручай Н. В. Мажарова, тоже получившие большие серебряные медали; Карай оказался собакой выдающейся злобности. Во всех мажаровских борзых очень заметна недавняя примесь крымки, выразившаяся в распущенных ушах. Свора его величества была очень нарядна, но не однотипна. Черно-пегий Любезный, рослый и красивый кобель, весьма отличался от полово-пегого, еще более псовистого и замечательно длинного Лебедя, а красно-пегий Чародей (брат упоминавшейся Злодейки) выдавался прилобистостью и головою был сходен с мажаровским Выручием, но имел лучшие глаза.

Вторая выставка была несколько разнообразнее. Кроме очень ладных сук - Наградки Кареева с хорошими глазами и правильными ушами (больш. серебр. медаль), Нагридка Чебышова с несколько распущенными ушами (малая серебрян. медаль) и несколько грубоголового и малоглазого Наяна (б. сер. мед.) Чебышова - выдавался в особенности Злорад князя Черкасского. Этот замечательно правильно сложенный кобель, лучший представитель породы чистопсовых, получивший больш. серебр. мед., хотя по баллам вышел на золотую, происходил от собак М. А. Траковского и приходился несколько сродни протасьевским борзым*. Мало уступал Злораду по красоте Угар Тумановского (б. сер. мед.), псовый по ладам, но плохо одетый, замечательно правильный кобель с отличными головой и глазами и совершенно правильно затянутым ухом, как у старинных густопсовых. К сожалению, оба кобеля эти пропали бесследно как производители, по крайней мере, потомство их на выставках не показывалось. В этом отношении серо-пегий Хищный воейковских собак, принадлежавший его императорскому высочеству великому князю Николаю Николаевичу (б. сер. мед.), хотя уступал Злораду и Угару, принес более пользы, так как от него был взят Кареевым помет. Этот очень нарядный, но плохо одетый кобель происходил от жихаревского Похвала, отца болдаревского Награждая, и от псовой суки Д. М. Елагина.

В следующем (1877) году не выставлялось ничего нового и выдающегося. Было много собак кареевской породы, показанных А. Н. Хареевым, В. В. Друговым и другими. Борзые Д. Т. Каншина, хотя во многих отношениях превосходили кареевских, очень имели мало влияния на породу и исчезли почти бесследно вместе со смертью владельца спустя два года. (Впрочем, от Завладая Каншина, по свидетельству Н. А. Болдарева, имеются 3 прекрасных кобеля у П. Н. Белоусова.)

На 4-й очередной выставке, устроенной по случаю войны лишь в январе 1879 года, большое оживление в мире псовых охотников внесено было протасьевскими собаками, проданными за смертью Ф. В. Протасьева в разные руки. Особенное внимание обращал на себя полово-пегий Опромет его императорского высочества великого князя Николая Николаевича (больш. серебр. мед.), с превосходными ногами, несколько прилобистою головой, хорошими глазами и хорошо одетый, даже в завитках; затем чубаро-пегий Кидай графа А. Д. Шереметева, весьма осанистый кобель, очень ладный, с хорошей головой, но плохо одетый и вообще чистопсовый по формам. Прочие протасьевские собаки, выключая Поражая Болдарева, не представляли ничего замечательного. Псовые охотники резко разделились на два лагеря: одни восторгались протасьевскими Опрометом и Кидаем, основательно указывая на безукоризненность их рабочих лщов; другие восхваляли Карпя Картавцева, сына Награждая Чебышова. Карай был действительно замечательно красив и даже имел чересчур тонкую и изящную голову для кобеля. Но задние ноги у него были коровьи, а лапы, как у большинства кареевских собак, круглые, кошачьи. Кроме того, впоследствии оказалось, что он совершенно лишен энергии и злобности, ловил в охотку, скакал плохо, причем после каждой травли у него дрожали передние ноги; вдобавок он оказался бесплодным. Увлекшись кареевскими и протасьевскими собаками, охотники почти не заметили перепелкинского чубаро-пегого Поражая лихаревских собак. Это был среднего роста довольно широкий и мощный кобель на хороших ногах, с очень низко спущенным ребром, довольно сухою головой, с прекрасными глазами, богато одетый, в завитках. Такой типичной густопсовой не бывало ни на одной выставке, и очень странно, что ей была присуждена только малая серебряная медаль, что, вероятно, и было причиною того, что он не был пущен производителем*. Не обратили на себя внимания невидные, т. е. небольшие, хотя очень ладные чистопсовые суки - Змейка и Мытарка - лучшие из челищевских собак.

* По Кашкарову, Злорад происходил (с отцовской стороны) от Черкеса (см. выше) Атрыганьева; именно от суки Траковского и кобеля Бырдина, муругого Марса 11, на которого будто очень походил.

Пятая выставка замечательна тем, что на ней впервые появляются очень удачные продукты скрещивания различных разновидностей. С. С. Кареев, убедившись в необходимости освежения крови своих собак, остановился, наконец, на ратаевской Злодейке, сестре Чародея. Злодейка в противоположность брату, давшему хотя и замечательно ладных и необыкновенно широкозадых собак, но куцых**, оказалась замечательною производительницей. Наилучшим представителем улучшенных кареевских собак был красно-пегий (муруго-пегий?) Чпродей Чебышова от его Награждая, очень похожий на дядю и вполне заслуживавший присужденную ему большую серебряную медаль. Полукровные кареевские собаки - полово-пегий Наян Кареева {от Терзая и Злодейки), Любим Чебышова (от Награждая и Злодейки), Победим II Кареева ( от Победима 1 и Награды Хомяковского) - тоже получили большие серебр. медали. Гвоздем выставки был, однако, поздно приведенный на выставку и экспертизе поэтому не подвергавшийся Удив кн. П. С. Гагарина (Нижегородской губ.) от мачевариановской Голубки и кобеля барона Жомини назимовских собак. Это был действительно выдающийся по ладам и злобности кобель, очень большого роста (18 в.), чрезвычайно правильно сложенный, с отличною головою, но грубою песиковатою псовиною. На этой же выставке был показан Г. А. Чертковым очень недурной кобель Шайтан (б. сер. мед.)*** от Милки Вышеславцева и жихаревского кобеля, давшего ему грубую голову.

* Поражай был подведен его императорскому высочеству великому князю Николаю Николаевичу.

** На Петербургской выставке 1878 года.

*** Подарен мною щенком.

Кровные мачевариановские собаки, которые уже давно славились в среде нижегородских, симбирских, пензенских и других охотников, появились лишь в следующем году, после смерти П. М. Мачеварианова (1880), сначала Язва, показанная осенью 1880 года в Тамбове на выставке Тамбовского отдела Императорского общества охоты (У1 очередная), затем на VI очер. выставке в Москве Убей Н. А. Болдарева, красный кобель небольшого роста, как и все мачевариановские собаки, с отличными головою, глазами и ушами, псовиною в завитках. Обе собаки получили по праву большие серебряные медали. На VII же выставке были черные с подпалинами борзые П. А. Березникова, незадолго перед тем поступившие в императорскую охоту. Все 12 собак были довольно типичными чистопсовыми, некоторые из них имели распущенные уши. За однотипность им была выдана золотая медаль. Из чистокровных кареевских особенно выделялись Карай, Терзай и Любка Вердеревского, получившие в отдельности и за свору большую серебряную медаль. Из кареевских улучшенных замечательна была Злодейка 2-я С. С. Кареева (от Терзая н Злодейки ратаенской), получившая бол. сер. мед. на У1 и М1 выставках; это прилобистая и плохо одетая сука, очень ладная и выказавшая замечательную резвость и большую злобность. Очень недурны были также получившие б. сер. медали Подар и Пожар В. Н. Чебышова от Поражая Кареева и ратаевской Злодейкй* и очень на нее похожие; также Злодейки**. Гагарика от кареевских Победима 1 и Злодейки Х1 и его же Дорогой от Удиви и кареевской Злодейки 11, совмещавший в себе, следовательно, кровь мачевариановских, назимовских, кареевских собак и ратаевской Злодейки, на которую очень походил. Большая охота, выставленная молодым охотником В. И. Лихачевым, состояла главным образом из проданных ему Кареевым кровных (?) и полукровных собак и весьма заурядных чистопсовых борзых, купленных у ярославских охотников Дедюлина и Трутнена.

* Поражяй сын Терзая и Вихры; Терзай от Старого Наяна и той же Вихры.

Значительное количество собак, родственных мачевариановским, появилось лишь на следующей, VIII выставке, именно ермоловские и филатовские. Все они отличались отличными головами и глазами, сухими ногами, шириною склада, были очень однотипны, но мелки ростом, бедно одеты и имели укороченное правило. Лучшими из ермоловских оказались: муруго-пегий Кирай, самый рослый изо всех (16 1/2), с небольшою прилобью, получивший только малую сер. медаль, и его однопометница красно-пегая Карп*, едва ли не самая красивая и ладная сука изо всех бывших на выставках, не исключая типольтовской Раскиды и Наградки Кареева. Она получила большую сер. медаль. Из собак П. Ф. Филатова очень хсроши были Черкий (от мачеаариановского Даньяра) и в особенности сука Тамара**. На этой же выставке Н. В. Мажаров показал потомство своего Выручая (от Лиходейки) - Милку и Красотку, черных с подпалинами сук, очень ладных и несомненно лучших изо всех мажаровских собак и заслуживавших больших сер. медалей. Барзые Д. С. Сипягина и Ф. А. Свечина, происходившие главным образом от назимовских, по виду не представляли ничего замечательного, но некоторые из них (особенно Тумин Свечина) выказали на садке замечательную злобность. Большая охота графа А. Д. Шереметева, занимавшая, подобно прошлогодней лихачевской, значительную часть манежа, была составлена главным образом из потомков протасьевских собак, именно Кидал, не выходивших из уровня посредственности.

На IX опять первенствовали борзые Ермолова, Филатова и М. В. Столыпина, тоже мачевариановские. На ней кроме очень хорошей и кровной суки Удачи Н. П. Ермолов показал результат не особенно удачного скрещивания мачевариано-назимово-кареевских собак, именно Гордеца, происходящего от Удава и гагаринской Злодейки (см. выше). Большой интерес представили многочисленные борзые; выставленные П. Ф. Дурасовым, происходившие частию от полумачевариановской суки, царских Лебедя и Любезного (см. 1- очер. выставку) и Бахали Ратаева (от Чародел и Злодейки, т. е. брата и сестры). Позднее Дурасовым были приобретены от Ступышина (см. выше) 2 кобеля и сука демидовских собак густопсового типа и куплены несколько борзых у сына известного симбирского охотника Н. В. Назарьева, славившегося своими собаками и имевшего также знаменитых плещеевских псовых.

На Х очередной выставке лучшими псовыми были: Порхай и Победка князя Д. Б. Голицына (от Подара Чебышова и ратаевской Злодейки), Сердечный*** Н. П. Ермолова, получившие большие сер. медали, и Барышникова кровный кареевский Лебедь, один из выдающихся представителей породы, почему-то удостоенный только малой серебряной медали.

* По мнению Н. А. Болдарева, бывшая на XXI выставке Дивна П. Н. Белоусова по костяку и мощности сложки выше Кары.

** Родоначальниками филатовских собак были мачевариановские красно-пегий Кролик, черно-пегий Даньяр и полово-пегая Пальва.

*** Сердечный был после смерти Ермолова приобретен П. Н. Белоусовым, в охоте которого был производителем.

На XI выставке Ермолов показывал уже других мешаных собак - детей своей Кары и болдаревского Карая (от протасьевского Поражая), но кровь протасьевских собак, хотя увеличила рост ермоловских, но придала им много грубости. Н. А. Болдарев выставил 4-х кобелей, 3-х от Поражая, в том числе очень ладного Алмаза (б. сер. мед.). Д. Б. Голицын показал 4-х собак от Подара Чебышова (см. выше) и Русалки Кареева (дочери Хищного Воейкова и кареевской Наградки); из них выдавались Русалка, с небольшой прилобиной (больш. сер. мед.) и Резвый (м. сер. мед.). Лучшею собакою выставки был, однако, упомянутый выше половопегий Лебедь С. А. Барышникова (от Пылая Кареева и чебышовской Наградки), получивший уже бол. сер. медаль, так же как и мало уступавшая ему однопометница Вихра.

Следующие две выставки отличались многочисленностью и разнообразием представителей новых разновидностей псовых. Все собаки XII выставки были смешанного происхождения. Из них новыми для посетителей явились борзые Д. П. Вальцова и К. Н. Болдарева. Первый выставил 8 собак, большею частию от своей Подруги и мачевариано-ермоловских кобелей. Подруга никогда не бывала на выставках, но пользовалась довольно широкою известностью, как замечательно резвая, злобная и ладная сука**. Однако большая часть ее потомства отличалась малосогнутыми зщними ногами, которые давал, кажется, протасьевский (болдаревский) Поражай. Лучшими были Поспех (б. сер. мед.), из сук - Колпица (б. сер. мед.). Родственное происхождеиие и те же недостатки имели собаки К. Н. Болдарева, из которых лучший Подар (от Поражая и Подруги), получил большую серебр. медаль. Собаки А. И. Храповицкого тоже родственны вальцовским, т. к. происходят от его Лезгинки (полумачевариановской). Н. П. Ермолов, в свою очередь, показал 7 собак, родственных вальцовским, именно Карая 11 от Подруги и Поражая и 6 молодых от этого Карая и своей Кары, но ни одна не выдавалась из среднего уровня. Впоследствии сам Ермолов сознавался, что Карай оказался плохим производителем. Самою выдающеюся собакою этой выставки была Сударка Гагарина, впоследствии Глебова (б. сер. мед.), от Удава и Злодейки 11 (см. выше), лучшее, что дал Удав, от которого, как мешаного кобеля, получалось потомство с довольно разнообразными наружными и внутренними качествами.

* По Озерову, Д. П. Вальцов ведет свою породу от Подруги, протасьевского Поражая и полумачевариановской Лезгинки; затем им была снова впущена кровь протасьевских - через Кидая и ермолово-мачевариановских, через (?) Лукавку Ермолова. Подруга, родоначальница многих современных псовых, полукровная (полуанглийская от собак князя Д. Д. Оболенского, который имел англичан и псовых) назимовская, от его Пылая и Сиротки, дочери Сверкая Бахтинского и свечинской Душеньки. Лезгинка - дочь мачевариановской Блошки и Нахала ивашкинских собак.

назад \/ вперед